RU 
EN 
CN 
ES 
Почему стоит учиться космическому инжинирингу в России
– Артур, ты получил высшее образование в нескольких странах. Расскажи об этом подробнее.
– Степень бакалавра я получил в Индии. Магистерскую диссертацию защитил в итальянском университете Politecnico Di Torino, ряд курсов изучал в University of Leicester (Великобритания), Institut Suparieur de l’Aéronautique et l’Espace (Франция), сотрудничал со специалистами Французского космического агентства, Европейского космического агентства, итальянской компанией в сфере космоса Altec Space. Могу рассказать про последнюю компанию: там я работал с инженером, который создал большинство систем жизнеобеспечения Международной космической станции. Другую часть делали русские. Он постоянно шутил, что станцию почему-то называют русско-американской, а не итало-русской.
– Это произвело на тебя впечатление, и ты выбрал Россию и Самарский университет для дальнейшего обучения?
– Этот факт лишь подтвердил мои намерения. Об учёбе в России я мечтал с детства. Причина проста: подвиг Юрия Гагарина вдохновил не только россиян, но и миллионы жителей Индии. Именно он воодушевил меня учиться в России и определил мой выбор российского университета после завершения европейского образования. Так что выбирал Самарский университет имени академика С.П. Королёва я по двум причинам: вуз находится в России и связан с космосом.
И не прогадал! Самарский университет дал мне множество возможностей. В 2016 году я участвовал в астронавтическом конгрессе в Мексике во многом благодаря знаниям, полученным в Самаре. И это был не первый научный симпозиум. Очень помогли две летние международные школы, которые проводит Самарский университет, – школа, посвящённая космическим экспериментам, и школа High Technology Management. На первой школе мы разрабатывали миссию наноспутника. А на экономической школе я узнал, как проводить анализ финансовых рисков космической миссии.
– Это ответ целеустремлённого человека.
– И любопытного! Мне очень хотелось понять, как работают русские! Американцы, европейцы активно публикуются, данные по их разработкам есть в открытых источниках. Сейчас российская наука тоже понемногу приоткрывает свои тайны, учёные начинают публиковать статьи на английском языке. Я хотел на практике сравнить подходы российских, американских и европейских учёных. Так, методы работы у NASA и Роскосмоса отличаются. Например, американские двигатели делаются с расчётом на безопасность, а русские – с расчётом на мощность. Различен и сам подход к работе, и в постановке целей. В Индии мы говорим: "NASA вложило миллионы долларов, чтобы придумать ручку, пишущую в космосе. Русские же используют карандаш".
Или другой пример: в Центре истории авиационного двигателестроения Самарского университета я с удивлением обнаружил двигатель, который до сих пор эксплуатируется в индийской военной авиации. У себя на родине я вряд ли смог бы его изучить. А в Самаре – вот он, прямо перед моими глазами, причём часть – в разрезе, то есть можно исследовать досконально!
– Какие знания ты получил в Самарском университете и какие возможности открылись для тебя?
– Очень многое стало возможным. Я удивился, узнав, что могу выбирать проект, над которым хочу работать. И мои научные руководители шли мне навстречу. В Европе ты можешь войти в коллектив, который уже работает над определённым проектом, самому предложить идею и работать над ней не получится, так как сначала нужно выиграть грант. Так что с моей точки зрения в России намного больше свободы для учёного. Если я хочу изменить что-то, мне предоставляется такая возможность. В конечном итоге я выбрал тему из области двигателестроения. Побывав в музее авиации Самарского университета и Центре истории авиационных двигателей, я узнал многое об истребителях, спасательных капсулах, двигателях. Всё это вдохновило меня на создание нового двигателя, который будет полезен как беспилотникам и атмосферным зондам, так и для снабжения энергией бортовых систем космических аппаратов.
Очень здорово, что в Самарском университете у учёных есть бесплатный доступ к статьям из международных баз данных – Scopus и Web of Science.
– Как ты собираешься использовать полученные в России знания?
– На родине хочу создать компанию по разработке двигателя из моей диссертации. Так как он в первую очередь предназначен для малой авиации, беспилотников, то должен быть одновременно и миниатюрным, и мощным.
– Ты говорил, что этот двигатель можно использовать и на космических аппаратах...
– Речь идёт о спутниках связи. Сейчас спутники получают энергию от больших солнечных панелей, то есть заряд батареи зависит от Солнца: небольшой сбой в ориентации батареи – и энергия пропадает. При помощи моей установки, мы можем получать энергию от Солнца, сохранять её и использовать тогда, когда нужно. То есть мы не будем так сильно зависеть от солнечных панелей.
Космические миссии. Так куда же лететь: на Марс или... на Венеру?
– Судя по твоему резюме, тебе интересен космос во всех его проявлениях. Но в первую очередь – в колонизации планет человечеством. Что за проект "Человеческая миссия к Фобосу"?
– Это проект по отправке людей на Фобос. Считается, что этот полёт может стать первым шагом к высадке человека на Марс. Надо было понять: возможна ли эта миссия в принципе при существующих технологиях, когда такая миссия может быть осуществлена, выдержит ли человек дорогу. Я участвовал в работе группы по оценке рисков и анализу стоимости такого запуска. Итоговый результат был получен буквально в апреле 2020 года: мы попадём на Фобос не раньше 2044 года: именно к этому времени учёные решат проблемы с солнечной и космической радиацией, будет построено достаточно тяжёлых ракет для осуществления миссии. Мне кажется, что проект русской лунной ракеты мог бы стать одним из основ полёта человека на Марс. Правда, для этого необходимо, чтобы он стал общемировым. Нужно много денег, потому что придётся запускать по ракете каждый месяц. Если к проекту присоединятся все: индусы, китайцы, русские, американцы, французы... – года через два ежемесячных запусков миссия стартует.
– Ты был свидетелем презентации марсианской программы Илона Маска на астронавтическом конгрессе в Гвадалахаре. Что-то изменилось с 2016 года?
– Да, Илон Маск тогда презентовал гигантскую ракету. Её масштабы поражали слушателей как тогда, так и сейчас. Для марсианского проекта будут нужны сотни таких ракет. И план Маска продвигается, но пока медленно. Например, не знаю, решили ли его инженеры проблему с топливными баками. Я видел, что один из тестов провалился, потому что топливо было не готово к такому давлению. Но такие провалы – неотъемлемая часть будней инженера: количество проблем растёт в зависимости от масштабов задачи.
– Томас, ты также говорил, что есть миссия, связанная с Венерой. Расскажи подробнее о ней?
– Это проект размещения электростанции в верхних слоях стратосферы Венеры. Благодаря такому космическому аппарату можно будет начать процессы терраформирования этой планеты. Мне кажется, этот проект даже более реален, чем заселение Марса.
– На Венере ведь очень агрессивная атмосфера?
– Поэтому космическая станция будет располагаться в стратосфере. Уже есть разработки такого спутника.
– Томас, ты участвовал в работе Практикума ООН и РФ по формированию человеческого потенциала в области космических наук и технологий для устойчивого социально-экономического развития. Его проводило на базе Самарского университета Управление ООН по вопросам космического пространства. Какие выводы ты для себя сделал?
– Основной темой конференции было выявление и развитие способностей в области аэрокосмоса. Какие таланты мы можем взрастить? Вокруг много людей, которые хотят заниматься космическими технологиями и исследованиями. Проблема в том, где найти работу после обучения. Основные доходы, которые мы получаем от космических миссий, связаны в основном со спутниками связи. Спутники связи – это 90-95% прибыли. И чтобы появилось больше рабочих мест в других сферах космических исследований, нам нужно понять, как их коммерциализировать. Так что будущим инженерам в сфере аэрокосмоса нужно давать и знания по созданию успешного бизнеса, связанного с космосом. Чтобы студент поступал в институт ракетно-космических технологий не для того, чтобы потом работать на государственную корпорацию, а мог основать технологичный стартап и создавать новое, даже невероятное.
Анна Зимина, Елена Памурзина
