Слово о парашюте и самолете

Ефим Алексеевич Бушуев после войны работал в университете учебным мастером кафедры технологий производства двигателей. Публикуем воспоминания ветераны, увидевшие свет в сборнике “Ветераны Самарского аэрокосмического университета - участники, труженики тыла и дети Великой Отечественной войны” (2010 год).

В 1939 году был призван в армию и вскоре попал добровольцем на финскую войну, но по дороге из Забайкалья, не доезжая до Москвы 30 км, поезд подорвался и я чудом остался среди немногих выживших. До фронта добирались пешком. Помню, получив задание по разведке, в полном боевом снаряжении отправились в тыл к финнам под город Выборг. Обстановка сложилась так, что нам не удалось добыть «языка» и мы вернулись ночью в часть. На рассвете не слышно было никакой стрельбы — поразительная тишина. А часов в 10 утра смотрим, Выборг горит, а нам объявляют, что война окончена. Позже мы узнали, что Выборг пережил не только пожар, но еще и был затоплен.

Вернувшись в Забайкалье на станцию Оловянная, стал проситься в авиацию, поскольку до армии я уже прыгал с парашютом. Мою просьбу удовлетворили и я попал в летную часть, укомплектованную самолетами У-2, Р-5. Чтобы войти в доверие, я на третий день первый раз прыгнул с парашютом, дальше все пошло хорошо. Незадолго до начала Великой Отечественной войны нам сказали, что мы уезжаем на сборы в лагеря. Летчики не успели проститься с семьями, нас перебросили на западную границу в город Бердичев. Ехали 18 дней и прибыли за четыре дня до начала войны.

22 июня утром три Юнкерса-88 обстреляли нас на бреющем полете. Вот тут-то мы и узнали, что это был за лагерь. Так началась война. Отступали до самой Москвы, точнее - до Подольска, где и расположились. Летали ночью на самолетах Р-5 с нагрузкой 400 кг Выполненные задания не фиксировали, так что по словам летчиков нашего и других полков выходило, что «уничтожено» столько немцев, что война должна уже завершиться, а те все идут на Москву!

Однажды послали нас в Чапаевск на переучивание на новые самолеты Ил-2, в запасной полк. Я остался в этой части парашютистом. Получив пополнение и переучив состав, нашему полку дали другой номер и отправили на фронт в Дмитров под Москвой. И пошла фронтовая жизнь.

Затем был аэродром под городом Калининым. Много летали на боевые задания и были потери. Погибали молодые, крепкие, задорные ребята. Вскоре с Калининского фронта полк был перебазирован под Курск — Старый Оскол — Новый Оскол. И вот тогда началась самая суровая, жестокая война. Летчики совершали по 4-5 вылетов, обед подавали прямо к кабине, а за это время оружейники подвешивали бомбы, заряжали пушки. Пулеметы часто сбивали самолеты и летчики спасались на парашютах. Моя задача как парашютиста в боевом полку — спасение жизни летчика и воздушного стрелка. Ведь не каждый летчик охотно покидает самолет при аварии. Минобороны выпустило приказ, по которому каждый летающий летчик должен был сделать два тренировочных прыжка. Что мы, парашютисты, и делали: вечерком, когда мессершмитов не было в воздухе, совершали прыжки. После этого летчики летали уже уверенно и знали, что клочок шелка никогда не подведет, в любое время опустит человека бережно на землю. Прямо скажу, что за всю войну 38 летчиков спаслись с помощью парашюта и ни один летчик при приземлении не пострадал.

Парашюты находились в кабине все время, поэтому я тщательно следил, чтобы не забывали закрепить кабину и внутрь не попадал снег, дождь, чтобы не залезли в кабину с грязными ногами. А просушить и проветрить парашют? Как оказалось, очень сложный вопрос в условиях военного времени. В какой-нибудь деревушке найдешь местечко, там и укладываешь. Были случаи, что прострелят самолет и от осколков страдают парашюты. Самолет починят, а про парашют забудут. Тогда я брал иголку и ремонтировал, проводил испытания, а потом выдавал летчику или воздушному стрелку для дальнейшего полета. Если не мог сам испытать, то подвешивал к парашюту 100-килограммовую бомбу (было дело в Рогани в 10 километрах от Харькова).

Вспоминаются события тех лет, когда в наш полк привезли три вагона грузовых парашютов. Почти день и ночь укладывали эти парашюты. Форма была как большой мешок — с одной стороны амортизатор, а с другой — купол, посередине разрез, В который вкладывался груз — продукты, одежда, снаряды, патроны, горючее танкистам в пластмассовых баках. Потом мешки стачивались веревкой (как шнурок у ботинка). Четыре рейки стягивались ремнями для жесткости. Девять самолетов Ил-2 несли по 22-24 парашюта. Их сопровождали 6-8 истребителей. Этот срочный груз сбрасывали по 3-4 раза в день в течение недели. Благодаря нашей помощи войска 5-й армии продолжали уничтожать фашистов и продвигаться вперед. А потом Москва салютовала этой Корсунь-Шевченковской операции, которая разгромила немцев и добилась победы.

Надо сказать доброе слово и о самолете Ил-2. Низко поклониться ему за его выносливость. Ведь большую тяжесть войны перенес он на себе. Эти самолеты возвращались из боя настолько побитыми, что трудно было представить, как у них это получалось. И, главное, благодаря его броне и летчик, и воздушный стрелок оставались живыми. В честь Ил-2 сочинили песню со словами:
Мой веселый, звонкий Ил,
И могуч, и быстрокрыл,
Зорко ловит с высоты
Свастик черные кресты,
На воде и под водой,
На земле и под землей,
Всюду он врага накроет,
Где затопит, где зароет,
Где подбросит в небеса,
Ил мой - гордость и краса!


 

Ветераны Самарского университета, 2005 год. Ефим Алексеевич Бушуев во втором ряду третий слева