Как доцент Самарского университета нашёл нож неандертальца

Доцент кафедры издательского дела и книгораспространения факультета филологии и журналистики Андрей Косицин присоединился к Верхнедеснинской экспедиции Института истории материальной культуры Российской академии наук. Раскопки проводились в Хотылёво – пригороде Брянска. И в первый же день работы на культурном слое Андрей нашёл орудие среднего палеолита – кайльмессер, или клиновидный нож. По оценкам специалистов-археологов – один из лучших образцов, когда-либо попадавшихся в Восточной Европе.

– Андрей, расскажи, пожалуйста, об экспедиции.

– Раскопки проводились в Брянской области, в районе села Хотылёво, где копают ещё с 1960-х годов. За эти десятилетия там набралось множество уникальных находок, относящихся к различным историческим периодам – от древнего палеолита до Древней Руси. Этим летом как раз должны были извлекать из слоя мамонта – его останки были обнаружены ранее. Археологическая группа, в составе которой работал я, изучала следы жизнедеятельности когда-то обитавших в центре Русской равнины неандертальцев. Они оставили в тех местах кремневые орудия и следы их производства.

– Как ты понял, что нашёл что-то действительно ценное, а не очередной булыжник?

– Здесь всё очень просто. Прежде чем сесть на культурный слой, я наблюдал разницу между естественным и искусственным воздействием на камень, смотрел, как работают более опытные участники экспедиции. Александр Очередной (Санкт-Петербург), руководитель экспедиции, показал мне, на что нужно в первую очередь обращать внимание, каким образом вздутия, бугорки и трещины на камне говорят о его причастности к рукам неандертальцев. Конечно, в некоторых случаях отличить искусственную обработку камня от естественной для новичка нелегко, но чаще сложностей с этим не возникает. Всё-таки кайльмессер, который я обнаружил, работая на своём периметре, – вещь очевидно рукотворная, испещрённая асимметричными сколами настолько, что говорить об их естественном происхождении неуместно даже новичку. Но, справедливости ради, на раскопе я всё же уточнил, что это за вещь, рукотворная ли она, у специалиста. К тому же я впервые тогда держал в руках неандертальский нож и впервые воочию увидел, что он собой представляет. На культурный слой в тот день я тоже сел работать впервые, поэтому было бы странно с моей стороны не задавать специалистам уточняющих вопросов.

– А как ты оказался на раскопках? Я знаю тебя в основном по окололитературным активностям.

– Меня пригласили коллеги из Международного общественного движения «Сообщество молодых учёных». В этом году финансированием археологической экспедиции ИИМК РАН занималось Общественное движение популяризации науки «Проекты Станислава Дробышевского». То есть Станислав Дробышевский и Игорь Власенко буквально в ручном режиме объединяли людей, усилия и средства на то, чтобы экспедиция в этом году состоялась. Меня привлекали не столько сами раскопки и мамонт, сколько тамошняя движуха, интересная компания и то научное сообщество, которое на этих раскопках собралось. 

Мой коллега Игорь Власенко организовал на месте экспедиции полноценный научный туризм с образовательной и экскурсионной программой. К нам постоянно приезжали новые люди, чтобы помочь процессу и как-то приобщиться к происходящему. Среди участников экспедиции были археолог Александр Очередной, антрополог Станислав Дробышевский, научный журналист, редактор научно-просветительского портала «Антропогенез.ру» Александр Соколов и многие другие интересные люди. Днём все дружно копали, вечерами погружались в науку. Ксения Степанова в полевых условиях развернула трасологическую лабораторию, где по вечерам со своей командой проводила научные эксперименты. Станислав Дробышевский после ужина читал лекции по антропологии. В общем, это была целая лихо закрученная, научная, образовательная, исследовательская и в значительной мере научно-популярная история, к которой мне волей случая удалось примкнуть на пару недель.  

Вопросы задавала Елена Памурзина
фото предоставлены героем публикации