Образовательный процесс изменится принципиально

Проректор по учебной работе Андрей Гаврилов в своих рассуждениях о том, как будет выглядеть учёба через полвека, однозначно уверен только в одном: «Она будет другой! Потому что уже сейчас современных студентов очень тяжело интегрировать в «традиционный» образовательный процесс».

Научат ли в университете общению с пришельцами?

– Андрей Вадимович, каким вы видите университет через 50 лет?

– Могу сказать, что он должен находиться на околоземной орбите или на Марсе, быть распределённым, а к его базам знаний можно получить доступ из любой точки Земли, да и с других планет. И обучать там будут в том числе и ксенофилологии – общению с пришельцами из других миров. Могу сказать, что университет будет уже не цифровым и даже не киберцифровым. Начнут работать технологии на стыке биохимии, биоинженерии, будут всякие импланты и прочие киберпанковые штуки. И люди будут получать доступ к образованию, используя эти технологии. Могу сказать, что мне бы очень хотелось, чтобы университет был таким.

Могу сказать, да, но точно знаю, что какие бы фантастические вещи я сейчас ни называл, почти ничего из этого в реальности не будет. Просто потому, что, прогнозируя будущее, мы опираемся на существующие технологии и своё восприятие, а жизнь оказывается смелее и интереснее, чем воображение человека. Вот пример про полёты в космос, о которых я читал в романах великих фантастов 60-х годов прошлого века. Помню: герой летит в космосе, на панели управления дрожат стрелки приборов. Ни один из авторов не придумал экраны с сенсорным управлением! Их никто не предугадал и не увидел. А подобные технологии меняют устройство человеческой жизни, причём зачастую очень незаметно.

Если говорить о будущем образования, процессе обучения, то ситуация похожая. Мы, педагоги, не всегда понимаем, как этот процесс может измениться уже года через два-три!

Пиктограммы и сенсоры против текста и правил

– Судя по вашим выступлениям на учёных советах, у меня сложилось впечатление, что трансформация образовательных процессов уже началась. 

– Да, например, всё те же сенсорные экраны, смартфоны и планшеты меняют людей. А в своей педагогической деятельности многие продолжают ориентироваться на процесс обучения с учётом предыдущего технологического уклада! Объясню. Раньше, прежде чем допустить человека к управлению станком, надо было сначала научить его читать, писать, он должен был изучить несколько десятков книг по технике, понять, как станок работает. Инструкции к станкам без ЧПУ – это длинные “простыни”. И потом только стажёра допускали к выполнению работ на станке. И то первое время только под присмотром инструктора.

Сейчас же, за счёт суммы технологий, действие, которое производит станок, максимально изолировано, экранировано, да и сам станок может стоять в другой части света. На экране планшета оператор в режиме реального времени видит, что происходит с деталью. Управление выстроено на уровне пиктограмм – то есть ему даже грамотным быть не надо! И некоторыми процессами вполне могут управлять детишки 5-7 лет, не умея ни читать, ни писать. Как они это делают? За счёт того, что с детства знакомы с принципом взаимодействия с окружающим миром через тактильную сенсорную пиктограммную среду. Одно из таких фундаментальных изменений – дети совершенно иначе, чем мы, воспринимают мир и информацию. И когда мы говорим о клиповом мышлении, облаке тегов – это как раз об этом.

Для меня, моего поколения, людей старше основным источником информации всегда был текст, информация, структурированная с помощью синтаксиса, грамматики, связи слов, подчинённая правилам. Мы привыкли из этой “закодированной” информации восстанавливать в представлении материальные объекты или оперировать абстракциями. А вот студенты, которые к нам приходят, изначально живут в мире картинок, видео и сенсорных экранов. Им непонятно, зачем читать учебники, изучать чертежи: можно же зайти в виртуалке внутрь самолёта и там всё рассмотреть в объёме. Или посмотреть видео в интернете. И это не хорошо и не плохо – это по-другому.

Коммуникационные барьеры

– А как же выстраивать тогда коммуникацию между преподавателями, воспитанными на текстовой информации, и молодёжью, которая воспринимает мир иначе?

– Я об этом говорю уже лет восемь. Задавал вопросы нашим педагогам. Мы видим эту проблему в наших аудиториях. Например, выходит уважаемый профессор и читает (!) лекцию, рисуя на доске мелом формулы. Его аудитория сидит тихо из вежливости. Потому что они ни информацию в таком виде воспринимать полноценно не могут, ни сам профессор в нынешней парадигме для них не является авторитетом и носителем какой-то значимой информации. Ведь в открытом доступе есть курсы лучших университетов мира.

Для нынешних студентов многие вещи, на которые человек опирается в ценностном смысле, другие. И получается, что есть прекрасный специалист, профессор. Есть нормальные студенты. А когда они вступают в коммуникацию, получается разговор слепого с глухим. То есть налицо коммуникационный разрыв между поколениями. И нужны совершенно новые подходы к обучению, которые бы позволили найти своего рода «адаптер» для ретрансляции знаний от одних к другим. И пока такого универсального переходника нет нигде в мире.

Если же в ближайшее время такие технологии не появятся, текущая ситуация приведёт к падению уровня образования, утрате знаний. Так что я уверен, что в будущем образовательный процесс будет принципиально другой по своей сути.

Студенты-2022

Современного студента отличают: мозаичность («клиповость») мышления,  рассеянность внимания, неспособность читать и понимать большие тексты, смешение реального и цифрового пространств, упрощённая картина реальности, нетерпеливость и потребность в немедленном вознаграждении, неспособность к систематическому упорному труду, инфантилизм и индивидуализм (одновременно!), стремление к новизне и самосовершенствованию, креативность и способность к синтезу, многозадачность и высокая скорость обработки информации и принятия решений, стремление к самовыражению, предпочтение “горизонтального” типа отношений “вертикальному”.

– То есть трансляция знаний сейчас происходит в пустоту? Быть такого не может!

– Не совсем. Я бы сказал – с меньшей эффективностью. И мы ищем новые подходы. Одни из попыток создать такой адаптер – онлайн-курсы – MOOK. В студии преподаватель записывает лекцию. Затем тот, кто разбирается в новой педагогической методологии, садится с автором лекции, и они формируют систему передаваемых знаний и систему контроля усвоения знаний, и продумывают инструмент их трансляции. Полученный цифровой контент важен, в частности, своей динамической подачей материала.

Такой подход более эффективен, нежели классический у доски с мелом. Но не для всех сфер знаний такие курсы подходят. И не на всех студентах работают. И получается, что современный педагог в цифровом образовательном процессе должен выполнять сразу несколько ролей по отношению к студентам: он выступает организатором и мотиватором учёбы, тренером, игротехником.

С точки зрения проектной деятельности – а познание через работу над реальными задачами всё-таки лучший способ закрепить знания – современный преподаватель становится разработчиком сред для групповой проектной работы.

ИОТы позволят студенту стать уникальным

– Современный образовательный процесс становится всё более индивидуальным. И тут студенту нужна помощь в разработке образовательной траектории. Вскоре у нас появятся и междисциплинарные тьюторы, которые будут выстраивать уже для групп студентов индивидуальные образовательные маршруты и позволят создавать междисциплинарные проектные команды. Это уже сейчас необходимо для создания команд студенческих стартапов.

– Весь прошлый год, можно сказать, прошёл под знаком индивидуальных образовательных траекторий (ИОТов).

– На самом деле мы только в самом начале пути, причём местами тернистого и неизведанного. В идеале индивидуальные образовательные траектории позволят студенту получить именно те навыки и знания, которые подходят ему по психотипу, по уровню подготовки и дадут возможность стать уникальным специалистом. И к этому ведёт развитие как раз информационных технологий: анализ больших данных позволяет отслеживать цифровой след каждого обучающегося.

С управленческой точки зрения ИОТы создавались для того, чтобы студент мог «голосовать ногами». Эта культура только формируется, но уже показывает интересные результаты. На наш первый конкурс было заявлено около 900 курсов. Мы отфильтровали половину. Дальше настал черёд студентов. И они выбрали треть.

Почему так происходит? Идёт смена парадигм.

В старой парадигме, которая появилась ещё в средневековых университетах, был важен сам факт того, что преподаватель имеет звание доктора, профессора. Это означало, что человек доказал научному сообществу, что он специалист в свой области. В результате возник институт репутации, который и сейчас поддерживают и академическое, и научное сообщество.

А вот нынешние студенты не в курсе, что они должны уважать этот институт академической репутации. И пока профессор не стал интересным для них, они не поймут, зачем напрягаться и вбирать знания, которые он транслирует. Вариантов того, как «стать интересным», много: интересен сам преподаватель, интересен тем, чему он может научить и показать, какой опыт он может транслировать, и так далее. Как только появляется ценность, студенты включаются в образовательный процесс. И те, кто сейчас поступил в аспирантуру и начал преподавать, кажется, этот опасный момент прочувствовали: они общаются по-другому, они стараются быть интересными, ценными для студентов.

Надеюсь, что в будущем будет легче: за счёт технологий мы распространим на большее количество студентов ярких преподавателей, которые знают, умеют и могут многому научить. Думаю, что в ближайшее время наши педагоги станут применять информационные технологии, чтобы стать посредниками между виртуальным и реальным миром, кураторами образовательных онлайн-платформ, аналитиками-корректорами цифрового следа и даже веб-психологами.

Роли преподавателей: 

Организатор и мотиватор учёбы, тренер, игротехник, разработчик сред для групповой проектной работы, междисциплинарный тьютор, который будет выстраивать для групп студентов индивидуальные образовательные маршруты и позволит создавать междисциплинарные проектные команды.

“Вряд ли VR и метавёрс охватят весь образовательный процесс”

– А какую роль в образовательном процессе и его трансформации играют дополненная, виртуальная, иммерсивная реальности, метавёрс?

– С моей точки зрения, сейчас все эти технологии определяющей роли не играют. Давайте расскажу о цикле хайпа агентства Gartner. Эта концепция появилась в 1995 году. Смысл в том, что популярность любой технологии на графике выглядит так: сначала, начиная с нуля, она резко взлетает – все об этом говорят, везде пытаются применять. Потом скорость взлёта замедляется – начинает приходить осознание того, что не везде эта штука работает, технология проходит “пик ожиданий”. Затем кривая технологии на нашем воображаемом графике начинает постепенно скатываться вниз – технология “избавляется от иллюзий”, определяются её недостатки. И вот уже после “преодоления недостатков” технология выходит на “плато продуктивности”, где она воспринимается как данность. Часто технология находит свою область применения, в которой и фиксируется, остаётся и живёт столько, насколько живёт эта область применения. Так, нанотехнологии сконцентрировались всё же, скорее, в области микроэлектроники, чем в лёгкой промышленности или производстве зубной пасты. Хотя в одно время приставку “нано” лепили куда “нано” и куда “не нано”.

Так вот в 2017 году, по анализу агентства Gartner, виртуальная реальность уже находилась в фазе преодоления недостатков, а в 2018 году агентство вообще убрало виртуальную реальность с кривой хайпа. И, похоже, всё так и есть. На моей памяти первые попытки применить виртуальную реальность в учебном процессе предпринимались уже в середине 90-х годов прошлого века. Тогда появились первые шлемы виртуальной реальности. Сейчас производство среднего качества очков виртуальной реальности вышло на уровень массового производства. В торговых центрах клубы виртуальной реальности – обычное дело. Их много, это коммерчески успешный и востребованный продукт. Технология вышла из стен лабораторий. Но вот в образовании как-то не прижилась. И проблема либо в стоимости, либо в восприятии.

А казалось бы, какие перспективы были! Лет десять назад я видел на тот момент фантастические вещи: надеваешь шлем, вооружаешься джойстиками и в виртуальном мире проводишь технические работы по ремонту двигателя самолёта.

Но до сих пор массово такое в образовательном процессе не применяют. То есть получается, что вроде у нас есть волшебная палочка, а вот чуда мы сотворить почему-то не можем. Я до конца не знаю, почему так происходит. Казалось бы, вот вам зрелище, игра, но… нет. То ли всё ещё слишком дорого, то ли слишком сложно, то ли невостребованно, то ли работают какие-то другие фундаментальные принципы, как психологические, так и физиологические. И даже там, где тренажёры прижились, их недостаточно. При сдаче на права всё равно приходится ездить на реальном автомобиле… 

Изучала современную педагогику Елена Памурзина, 
фото Олеси Ориной